Эволюция - Страница 80

Внезапно с неба обрушился коготь. Движимая инстинктом древностью более двухсот миллионов лет, Роющая прижалась к земле, а остальные норники запищали и бросились прочь, топча друг друга.

Коготь зацепил мелкую, ещё молодую самку норника, и бросил её целиком в разинутый рот. И снова коготь рассёк воздух, пытаясь кого-нибудь схватить, словно первого успеха было мало. Но млекопитающие уже разбежались. И через некоторое время Роющая услыхала безошибочно узнаваемый звук жевания, когда зубастый клюв давил эмбрионов мутты одного за другим.

Этим бандитом был лиэллин. Он принадлежал к другому виду динозавров и напоминал курицу атлетического телосложения. Не имея приспособлений, позволяющих эффективно охотиться на крупную добычу, лиэллины были главным образом неспециализированными падальщиками. Для этого лиэллина, как и для млекопитающих, яйцо мутты, да ещё так поздно в этом сезоне, было редкостным лакомством.

Пока лиэллин кормился, Роющая старалась лежать неподвижно, чтобы не привлекать внимания убийцы. Но она хотела есть. Это лето было коротким и скудным, у неё не было возможности отъесться настолько, насколько необходимо, чтобы перенести зимние лишения. А лиэллин поедал яйца — все найденные ею яйца.

Наконец, гнев и отчаяние пересилили осторожность. Она встала столбиком, зашипела и растопырила лапы.

Лиэллин, пасть которого была перемазана кровью и желтком, отпрянул, испуганный её внезапным появлением. Но скудный рептильный ум вскоре подсказал ему, что это существо не представляло собой угрозы для лиэллина. И вообще, этот тёплый пушистый шарик, при всей необычности своего положения, был хорош на вкус — лучше, чем эмбрионы и желток.

Лиэллин разинул пасть и наклонился вперёд.

Роющая увернулась и сбежала. Но ей пришлось бросить гнездо, а голод жёг её живот изнутри.

Происхождение Роющей можно было отследить вплоть до Плези — маленького карполестида, который обитал в разогревающемся мире через несколько миллионов лет после падения Хвоста Дьявола. Потомки Плези бродили по планете, используя сухопутные перешейки, острова и естественные плоты, чтобы перебираться с одного островного континента на другой. Одна из ветвей древнего семейства прошла по перешейку между Южной Америкой и Антарктидой как раз в тот момент, когда южный континент уже был готов двигаться к полюсу.

И здесь они столкнулись с динозаврами.

Даже в течение тёплого мелового периода динозавры Антарктиды должны были выдерживать долгие месяцы темноты полярной ночи. Поэтому те, кто случайно выжил, кто пережил глобальную катастрофу в этом месте, оказались хорошо подготовленными к тому, чтобы выдержать наступившую следом зиму, порождённую кометой, тогда как их современники в более тёплых широтах погибли.

Но континенты дрейфовали, всё больше удаляясь друг от друга — остатки от крушения древнего суперконтинента всё ещё расплывались. Антарктида откололась от других частей южной Пангеи и вскоре удалилась настолько, что туда нельзя было добраться ни по сухопутному мосту, ни на естественном плоту. И по мере того, как мир оправлялся после падения кометы, флора и фауна Антарктиды начала искать собственную уникальную эволюционную судьбу. Здесь древней игре динозавров против млекопитающих было даровано долгое продолжение — и здесь по-прежнему, благодаря и свирепости динозавров, и холоду, млекопитающие оставались в ловушке своих унизительных ниш мелового периода.

Но Антарктида обосновалась, наконец, на южном полюсе, и на ней начал медленно нарастать огромный ледяной щит.

Дни становились всё короче, а тёмно-красное солнце описывало лишь небольшую дугу над горизонтом. Земля застыла от мороза. Многие виды растений отмерли до уровня земли, а их споры ожидали возвращения недолгого летнего тепла.

Выпало немного свежего снега. Фактически, значительная часть континента технически представляла собой полупустыню: выпавший снег смерзался в прочные кристаллические хлопья, которые лежали на земле, словно камни, пока ветер не сметал их в пласты и сугробы.

Но снег, пусть даже небольшой, имел большое значение для норников.

Те, кто выжил летом и осенью, начали рыть норы в снежных сугробах, устраивая системы тоннелей сложной структуры под верхними слоями снега, затвердевшими в виде прочной корки. Тоннели представляли собой сложные снежные городки с влажным воздухом, их стенки твердели из-за движения множества маленьких тёплых тел, а воздух был наполнен тёплым запахом влажного меха. Норы были не слишком тёплыми внутри, но температура там никогда не опускалась ниже нуля.

Снаружи в зимнем небе, усеянном звёздами, безмолвно мерцало полярное сияние.

Лиэллин, укравший яйца у Роющей, был членом стаи, в которую входили главным образом родные братья и сёстры, охотившиеся вместе маленькой группой, в центре которой была доминирующая размножающаяся пара. Зимой, чувствуя, что их охватывает обычное для холодной погоды оцепенение, стая лиэллинов сбилась вместе.

Лиэллины произошли от мелких проворных травоядных динозавров, которые некогда обитали большими робкими кланами в подлеске антарктического леса. В те времена лиэллинозавры могли вырастать до размеров взрослого человека, и у них были большие глаза, хорошо приспособленные к темноте полярных лесов. Но, когда холода усилились, лиэллинозавры уменьшились в размерах и покрылись чешуйчатыми перьями для теплоизоляции.

И по прошествии миллионов лет они научились поедать мясо.